Летом 1973 года подводная лодка «К-56», после выполнения ракетной стрельбы с оценкой «отлично», возвращалась в базу. На борту находилось два экипажа, настроение у всех, подстать погоде, было хорошим. Напряжение последних дней, связанное с подготовкой к ракетным стрельбам, и сами стрельбы совместно с крейсером «Владивосток» и большим ракетным кораблем «Упорный» - осталось позади. Субмарина шла в надводном положении, вентилировалась и даже вечерний чай казался особенно вкусным (на российском флоте в 21 час - вечерний чай, этот ритуал неизменен, как подъем флага). Командиры первого и второго экипажей, капитаны 2 ранга А. Четырбок и Л. Хоменко, играли в нарды. До входа в узость далеко. Старший на борту заместитель командира дивизии ракетных подводных лодок Ленислав Филиппович Сучков. Никто не мог предположить, что через 3 часа на корабль свалится беда.

Второй отсек был переполнен. Тридцать шесть человек, в том числе и специалисты-наладчики из Питера, устроились на ночь, кто где смог. В 1 час 03 минуты корпус подводной лодки задрожал как в лихорадке, стаканы со звоном заплясали в кают-компании, расплескался чай. Игравшие в нарды командиры ринулись в центральный пост. Лодка тряслась от реверса - самого полного хода назад. В этот момент и раздался страшный удар... Субмарина столкнулась с поисковым судном «Академик Берг».

Заместитель командира дивизии выскочив из каюты, бросился к громкоговорящей связи:

Начать борьбу за живучесть корабля!

Эта его команда была последней записью в вахтенном журнале центрального поста.

Далее все слилось в нечто хаотичное: скрежет металла, крики людей, лавина поступающей воды, свист сжатого воздуха, голубое пламя коротких замыканий и, наконец, удушающий запах хлора. Это значило, что морская вода добралась до герметичного трюма, в котором была расположена аккумуляторная батарея: кислота начала разлагаться на водород и хлор.

Каждому требовался индивидуальный дыхательный аппарат, но их в отсеке было всего семь - согласно штатному расписанию. Несколько человек панически покинули отсек. Остальных, недрогнувшей рукой закрыв кремальеру, задержал в отсеке командир БЧ-5 капитан 2 ранга инженер Пшеничный. Вот как описал этот трагический момент писатель-маринист Николай Черкашин:

«Сучков бросился вместе с Пшеничным перекрывать лаз в третий отсек, куда уже успело перескочить 9 человек. В их числе оказался и замполит, который, как велит Корабельный Устав, обязан был „принимать все меры по поддержанию высокого политико-морального состояния личного состава, мобилизовать его на энергичные и инициативные действия по борьбе с аварией“... Всем этим пришлось заниматься Сучкову к Пшеничному - офицерам российского флота. Оба понимали, что если продолжится паническое бегство из аварийного отсека, то вместе с кораблем на дно пойдут два экипажа, ядерные реакторы и торпеды с атомным боезарядом.

Обезумевшие от смертного ужаса матросы-новобранцы рвались из отсека. Инстинкт самосохранения не разбирал ни званий, ни должностей, а страх перед смертью утраивал силы. Молотили кулаками направо и налево, лица Сучкова и Пшеничного были сплошь в синяках и кровоподтеках.

Но очень скоро хлор сделал свое дело. Схватка затихла, и перед лицом вечности все стали равны». Уже потом, когда лодку приведут в базу и осмотрят аварийные отсеки. Пшеничного так и найдут - с кремальерой в застывших руках... Патологоанатомы установят, ни у кого из погибших в легких не было воды. Еще до того, как море заполнило отсек, всех умертвил газ.

В первом отсеке командование на себя взял лейтенант А.Н. Кучерявый. Его дыхательный аппарат находился на его родной лодке, «К-23», а здесь лейтенант был «чужим». Всего же без дыхательных аппаратов оказалось 15 человек из 22. Но не отсутствие аппаратов было сейчас самым страшным. Между первым и вторым отсеками зияла четырехметровая пробоина. В нее поступала забортная вода, и попытка пустить помпу на откачку была явно бесполезна. Вода прибавляла, пришлось лезть на койки.

Связь между отсеками еще действовала, когда по трансляции вдруг разнеслось:

Внимание, приготовиться к толчку, выбрасываемся на мель! Это было сродни чуду: смириться с мыслью о неминуемой гибели - и спастись.

С помощью подоспевшего крейсера «Владивосток» плавно сели на песчаную косу. С рассветом спасатели завели понтоны и отбуксировали «К-56» в базу.

Но как и почему произошло столкновение? В час ночи 14 июня субмарина огибала мыс Поворотный в заливе Петра Великого...

С сопровождающего крейсера «Владивосток» еще за 2 часа до столкновения засекли надводную цель, идущую навстречу лодке со скоростью 9 узлов. Расстояние между ними было около 40 миль (75 километров). Ничего необычного в этом не было. Крейсер засек цель по локатору, на подводной же лодке локатор был отключен: экономили ресурсы, держали в «горячем» резерве, включая лишь периодически. Вскоре на крейсере заметили сближение и сообщили на «К-56», что дистанция между нею и целью сократилась до 22 миль. Посоветовали включить радар и провести маневр расхождения со встречным судном, как положено. Командир субмарины информацию принял, но... ушел отдыхать, оставив за себя на мостике старпома, допущенного к самостоятельному управлению.

Но радар не включил и старпом. Тем временем, как это часто бывает в Приморье, нашла полоса тумана. Лишь когда до столкновения оставалось 5 минут, включили локатор: на экране возникла отметка сразу четырех целей. Кто они, куда и как движутся, определять было уже некогда. Через три минуты из тумана выплыл нос «Академика Берга».

«Реверс!!! Лево на борт!» - закричал в микрофон старпом. К сожалению, было слишком поздно...

Лодка подставила «Бергу» свой правый борт, удар пришелся почти под прямым углом. Легкий и прочный корпус субмарины был разрезан пробоиной, а вода хлынула во второй, затем и в первый отсеки.

Столкновений на море немногим меньше, чем воздушных катастроф. Но увы, чужой печальный опыт ничему не учит потенциальных аварийщиков.

Столкновение «К-56» и «Академика Берга» было отнесено к разряду «навигационных происшествий с тяжелыми последствиями». Погибло 16 офицеров, 5 мичманов, 5 матросов и 1 гражданский специалист. Виновными объявили всех - и оставшихся в живых, и погибших.

Капитан 1-го ранга Сучков Ленислав Филиппович (21.02.1929 -14.06.73 г.)

Капитан 2-го ранга Пшеничный Леонид Матвеевич (05.11.1937 - 14.06.73 г.)

Капитан 3-го ранга Дрюков Петр Алексеевич (15.06.1940 -14.06.73 г.)

Капитан 3-го ранга Якус Владислав Алексеевич (10.04.1941 -14.06.73 г.)

Капитан-лейтенант Климентьев Валерий Семенович (08.07.1944 - 14.06.73 г.)

Капитан-лейтенант Пеньков Александр Федорович (29.12.1943 - 14.06.73 г.)

Капитан-лейтенант Цветков Сергей Николаевич (04.04.1943 - 14.06.73 г.)

Старший лейтенант Людвиков Валерий Афанасьевич (05.07.1947 - 14.06.73 г.)

Старший лейтенант Марков Анатолий Васильевич (25.11.1946 - 14.06.73 г.)

Лейтенант Абрамов Анатолий Филиппович (09.10.1947 - 14.06.73 г.)

Мичман Вахрушев Борис Михайлович (13.08.1944 -14.06.73 г.)

Мичман Горюнов Николай Тихонович (18.12.1952 - 14.06.73г.)

Мичман Донских Виктор Михеевич (18.11.1946 - 14.06.73r.)

Мичман Самохвалов Валерий Николаевич (12.11.1952 - 14.06.73 г.)

Мичман Семенычев Павел Васильевич (10.10.1942 - 14.06.73 г.)

Главный старшина Лысенков Александр Сергеевич (07.02.1952 - 14.06.73 г.)

Ст-а 1-й ст. Чмир Владимир Сергеевич (02.11.1953 - 14.06.73 г.)

Матрос Ахмадеев Саламьян Занулович (20.07.1954 - 14.06.73 г.)

Матрос Седых Владимир Алексеевич (17.11.1952 - 14.06.1973 г.)

Неустановленные :

Капитан 1 ранга Логинов А.

Специалист объединения «Электросила» г. С.Петербург.

Вечная память погибшим подводникам!

21 октября 1981 года, недалеко от Владивостока, у острова Скрыплева, подводная лодка «С-178» Тихоокеанского флота столкнулась с «Рефрижератором-13». Удар пришелся в районе шестого отсека, практически рефрижератор рассек субмарину пополам. Командир капитан 3 ранга В.А. Маранго с мостика улетел за борт. Лодка мгновенно затонула на глубине 32 метра с креном 30 градусов на правый борт.

В первые же минуты погибли пять человек. А пока оставшиеся в живых соображали, что делать дальше, чтобы спасти себя и корабль, во втором отсеке начался пожар. Огонь удалось погасить дважды с помощью общекорабельной системы ВПЛ (воздушно-пенная лодочная). Это и спасло людей - не потушили бы пожар, спасать было бы уже некого и некому... Старпом Кубынин приказал отдать аварийно-спасательные буи в первом и седьмом отсеках. Через два часа, в 21.45, к месту гибели субмарины придет спасательное судно «Машук». Но в 19.45 подводники этого еще не знали.

На борту «С-178» находился начальник штаба бригады капитан 2 ранга Каравеков, он же был и старшим в походе. Именно Каравеков получил доклад от командира, что подводная лодка к «бою и походу готова» и разрешил ей выход в море.

В каждом отсеке подводной лодки для каждого расписанного на боевых постах человека, на случай беды предусмотрен неприкосновенный запас воды и пищи, аварийные электрические фонарики, теплое белье, индивидуально-дыхательные аппараты, водолазное снаряжение и многое другое.

Во время катастрофы в холодном, темном, загазованном отсеке вместе с подчиненными оказался и старший на борту Каравеков. Тщетно пытались подводники отыскать в темноте фонарики: те, которые они сумели обнаружить, были неисправны. В бачках для аварийной пищи нашлась только консервированная картошка, и не нашлось воды. Шерстяное теплое водолазное белье осталось на базе. Неисправными были также некоторые индивидуальные дыхательные аппараты, в баллончиках не оказалось кислорода...

Согласно Корабельного устава, за наличие на борту аварийных средств спасения, приготовление отсеков и корабля к бою и походу отвечает старший помощник командира. В данном случае это был капитан-лейтенант С. Кубынин. За организацию службы на кораблях соединения отвечает начальник штаба. По иронии судьбы, начальником штаба и являлся этот самый Каравеков... Оба спеца, отвечающие за безопасность плавания, проявили исключительное пренебрежение к своим служебным обязанностям. И вовсе не случайно оказались в одном отсеке затонувшей лодки...

В определенном смысле, обоим повезло, что аварийные буи «С-178» обнаружили достаточно быстро. Спасательному судну «Машук» удалось связаться по телефонной связи буя с первым отсеком подлодки. Вскоре подошла и подводная лодка «БС-486» - ее к месту затопления направили специально, поскольку этот корабль проекта 940 являлся носителем глубоководных спасательных аппаратов (в 1990 году «БС-486» вывели в резерв). Подобных субмарин у нас было построено всего две единицы. Одну из них, «БС-203», получил Северный флот, а вторую - Тихоокеанский. И, конечно же, эти подлодки, оснащенные системой глубоководной постановки на якорь, подруливающими устройствами, были весьма полезны при спасательных работах...

Выйти на поверхность экипаж затонувшей «С-178» мог лишь через черную трубу торпедного аппарата и толщу холодной воды. С помощью тех самых средств спасения, которых в отсеке или не нашлось, или они были неисправны. К счастью, удалось удачно выпустить двоих разведчиков, которые и доложили обстановку на подводной лодке.

Следующих трех человек, вышедших через торпедный аппарат, обнаружить не смогли, они пропали без вести. Но на подводную лодку, через все тот же торпедный аппарат, спасатели передали продовольствие, дыхательные аппараты.

Старпом Кубынин переговорил с начальником штаба ТОФ, доложил обстановку. В ответ ему сообщили, что рядом с «С-178» на грунте лежит подводная лодка. Туда и следует перевести с помощью спасателей и водолазов подводников с аварийной субмарины.

К чести старпома Кубынина он нашел в себе силы организовать личный состав, подготовить моряков к выходу на поверхность. И тем самым хотя бы отчасти искупить свое безответственное отношение к подготовке корабля к походу. Старший на борту Каравеков ни желания, ни сил бороться за жизнь, свою и подчиненных, не проявил. Его дважды одевали и провожали в торпедный аппарат вместе с группой (выходили по четыре человека за один заход). После второй попытки подводники извлекли его из торпедного аппарата без признаков жизни: начальнику штаба достался неисправный аппарат. Смерть капитана 2 ранга Каравекова произвела тяжелое впечатление на подводников, находившихся в отсеке. Молодой матрос, уже одетый в водолазное снаряжение, увидел как мертвого начальника вытащили из трубы торпедного аппарата. Той трубы, в которую надо было сейчас залезать и ему... Разволновавшись, матрос задохнулся в аппарате. Оставшиеся в живых четыре человека в седьмом отсеке выйти на поверхность не смогли, поскольку не знали, как пользоваться легководолазным снаряжением (в носовые отсеки они перейти не имели возможности - ведь в шестом отсеке зияла четырехметровая пробоина).

Потом связь на аварийном буе вышла из строя. В результате задуманным способом удалось перевести на соседнюю подлодку только шесть человек. Тем не менее это была первая в мире спасательная операция под водой, выполненная таким образом.

Последним из мертвой подводной лодки выбрался старший помощник. Ему пришлось самому одеть весьма громоздкое водолазное снаряжение, которое обычно надевают на человека вдвоем. После выхода из торпедного аппарата Кубынина не встретили страхующие водолазы. Он потерял сознание, его выбросило на поверхность. Видимо, сознание потерял Кубынин, перенеся колоссальную психофизическую нагрузку. Но, возможно, выходя последним он использовал метод затопления отсека... К счастью, наверху старпома из виду не упустили. Подобрали на борт и приводили в сознание пять суток.

Перед отправкой в санаторий с Кубыниным встретился следователь прокуратуры Тихоокеанского флота. Он вел дознание, но легко согласился побеседовать с главным свидетелем происшествия после его возвращения из санатория.

Следствие провели быстро и без огласки. Без Кубынина состоялся и суд, который приговорил командира подводной лодки капитана 3 ранга В.А. Маранго и старшего помощника «Рефрижератора-13» В.Ф. Курдюкова, управляющего судном во время столкновения, к лишению свободы сроком на 10 лет.

Вернувшись из санатория, Кубынин явился в прокуратуру Тихоокеанского флота, но там уже никто в нем не нуждался, да и следователь был другой. Капитан-лейтенант отправил кассационную жалобу в Военную коллегию Верховного суда СССР: писал, что не согласен с мерой наказания командиру, что следствие не установило виновников гибели людей во время выполнения спасательных работ.

«При возвращении в базу, после всплытия подводной лодки, - сообщал Кубынин, - при оценке обстановки в районе плавания, А. Маранго принял решение следовать курсом 5°. О чем доложил старшему на борту - начальнику штаба соединения капитану 2 ранга В.Я. Каравекову. Тот согласился с этим решением. Какого-либо запрещения следовать курсом 5° не было. Впереди по курсу никаких судов не наблюдалось, а глубина позволяла лодке следовать курсом избранным без каких-либо помех.

Никакой опасности для подводной лодки и не существовало - до тех пор, пока B.C. Курдюков не изменил курс „Рефрижератора-13“ на 30°. Диспетчерская служба охраны водного района, дав добро „С-178“ для прохода бонового заграждения в проливе Босфор Восточный, должна была обеспечить безопасность ее плавания и проследить, чтобы в этом районе не было других судов и кораблей. Более того, диспетчерская служба не дала „добро“ на прохождение через Босфор Восточный теплоходу „Рефрижератор-13“.

Однако старпом теплохода не только самовольно изменил курс на 30°, но и распорядился не включать ходовые огни, чтобы из-за ухудшающейся погоды его не завернули обратно. В общем, на „Рефрижераторе-13“ хотели как можно скорее пройти запретный район. Виновен ли командир ПЛ „С-172“ Маранго в столкновении? Доля его вины, конечно, есть. Он не сыграл своевременно боевую тревогу при подходе к узости, не среагировал на доклад гидроакустика об обнаружении на встречном курсе цели. Нечеткость действий экипажа во время несения судовой вахты - это упущение командира. Но основная ответственность за столкновение подводной лодки и „Рефрижератора-13“ ложилась на старшего помощника В.Ф. Курдюкова. Суд же разделил вину за катастрофу поровну».

Безнравственно оставлять без оценки подвиг тех, кто проявил мужество в чрезвычайной ситуации. Что, собственно, и произошло в 1981 году после того, как катастрофа «С-178» и «Рерижератора-13» была тщательно изучена и проанализирована военными чиновниками. Старпом Кубынин и командир БЧ-5 Зыбин были представлены к ордену Ленина, но «наверху» сочли, что подводники этого не заслуживают. Родителям погибших подводников, а всего погибло 32 человека, выделили аж 300 рублей. И только флагманского врача бригады подводных лодок наградили медалью «За спасение утопающих»...

Капитан 2 ранга Каравеков 3. Я.

Старший лейтенант Соколов А. А.

Мичман Лысенко В. А.

Курсант Лискович А. В.

Старшина 2 статьи Ананин Д. С.

Старшина 2 статьи Астафьев А. В.

Старшина 2 статьи Емельянов В. П.

Старшина 2 статьи Смирнов В. С.

Старшина 2 статьи Соколов И. И.

Старший матрос Адьятулин Е. Н.

Старший матрос Демишев С. А.

Старший матрос Пашнев О. В.

Старший матрос Сергеев С. М.

Старший матрос Тухватулин В. С.

Старший матрос Хафизов С. В.

Матрос Аристов В. А.

Матрос Балаев А. С.

Матрос Ендюков В. А.

Матрос Журилкин А. В.

Матрос Иванов Г. А.

Матрос Киреев П. Ф.

Матрос Киреев Ш. Р.

Матрос Коснырев В. В.

Матрос Костылев В. А.

Матрос Ларин Н. А.

Матрос Леныпин В. Н.

Матрос Медведев И. И.

Матрос Плюснин А. М.

Матрос Рябцев А. А.

Матрос Степкин А. Н.

Матрос Шомин В. А.

Матрос Юрин О. Г.

Вечная слава морякам подводникам!

Награда нашла героя-подводника спустя 32 года

В Кремлевском Дворце съездов состоялась ХХI торжественная церемония вручения премии Центра Национальной Славы (Фонд Всехвального апостола Андрея Первозванного). Среди тех, кому председатель Попечительского Совета Фонда Владимир Якунин вручил эту почетную общественную награду, был и капитан 1 ранга Сергей Кубынин.

Если уж Кубынина не награждать, - сказал В.И. Якунин, - то кого тогда считать героем России?!
Сергея Кубынина чествовали в Кремлевском дворце за мужество и отвагу, проявленные во время тяжелой аварии подводной лодки С-178.

21 октября 1981 года в Японском море на подходе к Владивостоку была протаранена подводная лодка С-178. В нее врезалось рефрижераторное судно, которое вел пьяный капитан. В результате столкновения подлодка легла на грунт с огромной пробоиной в шестом отсеке.

Матросы и мичманы в кормовых отсеках погибли практически сразу. В первых двух носовых отсеках остались несколько офицеров и два десятка матросов. Их возглавил старший помощник командира капитан-лейтенант Сергей Кубынин. Всем им была уготована участь быть заживо похороненными в стальном гробу на глубине 33 метров. Но Кубынин вместе с инженер-механиком капитан-лейтенантом Валерием Зыбиным попытались выпустить экипаж через трубу торпедного аппарата. Увы, на всех спасательных комплектов для выхода за борт не оказалось. Надо было дождаться, когда спасатели смогут передать недостающие «идашки» (ИДА - индивидуальный дыхательный аппарат). Ждали долго. Время в темноте, холоде, отравленном воздухе тянулось убийственно долго. Прошла ночь, день, и снова ночь… Силы подводников таяли, несмотря на то, что это были молодые крепкие ребята 19-20 лет. Кубынин был самый старший из них – ему перевалило за 26 лет. И как старший по возрасту, званию и должности, он стал для всех них уже не старпомом, а командиром затонувшего корабля. Он объявил своим теряющим веру в жизнь морякам, что повышает всех в звании и классности на одну ступень. При нем оказалась корабельная печать, и Кубынин всем вписал в военные билеты новые звания. Писал при скудном свете меркнущего аварийного фонаря. Потом нашел коробку с жетонами «За дальний поход» и вручил каждому этот заветный моряцкий знак. Настроение в полузатопленном отсеке резко поднялось. Кубынин же отыскал в жилом отсеке и фляжку со спиртом, немного шоколада. Все это тоже пошло на поддержание сил подводников, многие из которых уже температурили и бредили.

На третьи сутки водолазы смогли передать все недостающие комплекты ИДА. Кубынин и Зыбин стали выпускать узников мертвой субмарины тройками: по три человека влезали в трубу торпедного аппарата, потом ее наглухо задраивали, впускали воду и только потом открывали переднюю крышку. Там, на выходе, ребят поджидали водолазы, пришедшие сюда с другой подводной лодки – спасателя «Ленок».

Так началась беспримерная в истории мирового подводного плавания операция: одна подводная лодка спасала под водой другую.

Для этого «Ленку» пришлось почти наугад отыскать застывшую на грунте С-178 и лечь неподалеку параллельно. К носу аварийной лодки протянули трос и по нему водолазы отводили в шлюзовую камеру спасателя тех, кто сумел понять, что после трех суток пребывания под давлением избежать кессонной болезни можно только в лодочной барокамере. Остальные же всплывали сами по себе. Их тоже потом помещали в барокамеру надводного судна, но процесс декомпрессии был более долгим и трудным.

Самым последним, как и подобает командиру корабля, покидал отсек старпом. Кубынин посветил фонарем - все ли вышли? Все. Теперь можно было затопить его весь… Долго ждал, когда вода поднимется выше казенной части торпедного аппарата. Потом поднырнул и влез в распахнутую трубу. Отравленная кровь гудела в висках и ушах, ныло в груди лопнувшее легкое. С трудом прополз по трубе к открытой передней крышке. Выбрался на надстройку, огляделся: никого нет. (У водолазов как раз была пересменка). Решил добраться до рубки и там, на ее верхотуре, выждать декомпрессионное время, а уж затем всплыть на поверхность. Но ничего не получилось - потерял сознание. Поддутый гидрокостюм вынес его на поверхность, как поплавок. Его чудом заметили среди волн со спасательного катера...

Сергей пришел в себя в барокамере на спасателе «Жигули». В вену правой руки была воткнута игла капельницы, но боли он не ощущал - лежал в полной прострации. Врачи поставили ему семь диагнозов: отравление углекислотой, отравление кислородом, разрыв легкого, обширная гематома, пневмоторакс, двусторонняя пневмония...

По-настоящему он пришел в себя, когда увидел в иллюминаторе барокамеры лица друзей и сослуживцев: они беззвучно что-то кричали, улыбались. Ребята, не боясь строгих медицинских генералов, пробились-таки к барокамере...

Потом был госпиталь. В палату к Кубынину приходили матросы, офицеры, медсестры, совсем незнакомые люди; пожимали руку, благодарили за стойкость, за выдержку за спасенных матросов, дарили цветы, несли виноград, дыни, арбузы, мандарины. Это в октябрьском-то Владивостоке! Палату, где лежал Кубынин, прозвали в госпитале «цитрусовой»...

Сергей Кубынин совершил в своей жизни, по меньшей мере, три подвига. Первый, офицерский, когда возглавил уцелевший экипаж на затонувшей подводной лодке; второй - гражданский, когда, спустя годы, он сумел добиться, чтобы на Морском кладбище Владивостока был приведен в порядок заброшенный мемориал погибшим морякам С-178, можно смело сказать, что память своих ребят он увековечил на долгие годы. Наконец, третий, чисто человеческий подвиг: взял на себя заботу об оставшихся в живых своих сослуживцев. Им сегодня уже немало лет, и та передряга, со всеми наивреднейшими воздействиями на организм, сказалась ныне самым сокрушительным образом. Бывшие матросы и старшины обращаются к нему как к своему пожизненному командиру, которому они верили тогда, у смертной черты, которому верят и сегодня, что только он и никто другой спасет их бездушия и произвола военкоматских и медицинских чиновников. И он спасает их, пишет письма в высокие инстанции, хлопочет, и… заставляет-таки государство делать то, что оно обязано делать безо всяких взываний к президенту и высшей справедливости.

Сегодня, особенно после гибели атомных подводных лодок «Комсомолец» и «Курск», стало ясно – то, что совершили капитан-лейтенанты Сергей Кубынин его механик Валерий Зыбин в октябре 1981 года, не удалось больше повторить никому.

Разве что капитану 1 ранга Николаю Суворову, организовавшему выход своего экипажа из затопленного атомохода К-429.

Наградной лист на звание Героя России, подписанный видными адмиралами нашего флота, подписанный бывшим Главнокомандующим ВМФ СССР адмиралом флота Владимиром Чернавиным, так и остался под сукном у чиновников Наградного отдела...

Сегодня мало кто знает об этом подвиге... И тем не менее мы помним своих героев. Мы знаем Сергея Кубынина!

Ныне наш герой служит в МЧС, несет свои вахты в должности оперативного дежурного МЧС Юго-Западного округа Москвы. Он по-прежнему на посту спасателя.

Москва-Владивосток

Репродукции с картин художника Андрея Лубянова

Специально для Столетия

Россия давно, с момента окончания Великой Отечественной, не вела войн на море. Однако и в мирное время с нашими подлодками случилось два десятка катастроф, закончившихся гибелью всего экипажа либо его части. Информация о большинстве этих трагедий долго хранилась под грифом "Секретно". Вот и о произошедшем 21 октября 1981 года на Дальнем Востоке ЧП с лодкой С-178 стало известно лишь через четверть века.

"Таран в заливе Петра Великого". Репродукция картины А. Лубянова. 2009 год.

Но подвиг капитан-лейтенанта Сергея Кубынина и сегодня остается не оцененным Родиной...

21 октября 1981 года. 19.45. Таран

- Вы ведь из семьи военного моряка, Сергей Михайлович?

Можно сказать, у нас династия. Отец участвовал во Второй мировой, воевал и с Японией, служил главным старшиной на ТОФ - Тихоокеанском флоте. Я родился во Владивостоке, поэтому с первого дня был заточен и обречен. Иная дорога, кроме моря, исключалась.

- Появились на свет в тельняшке?

Во фланельке. Но с гюйсом. Даже фото в качестве вещественного доказательства предъявить могу...

В 1975 году окончил минно-торпедный факультет Высшего военно-морского училища имени Макарова и сразу был назначен командиром боевой части (БЧ-3) дизельной подлодки. В 1978 году на С-179 участвовал в стрельбах на приз главкома ВМФ. Мы зарядили шесть торпед под океанский лайнер "Башкирия", на котором находился адмирал флота Горшков. Все прошли точнехонько под целью, как и требовалось. Возвращаемся на берег, и начальник политотдела ТОФ вручает мне ключи от квартиры. Представляете, квартира! Комната одиннадцать квадратов, зато своя.

Вскоре вышел приказ, и я стал старшим помощником командира на С-178.

- На ней-то вы и попали в переделку.

Весь наш экипаж...

Был хороший, ясный день. Волнение моря - два балла, видимость отличная. Мы возвращались во Владивосток, откуда вышли тремя сутками ранее для обеспечения глубоководного погружения С-179, на которой я прежде служил. На борту у соседей находился комбриг, у нас - начальник штаба бригады. Таков порядок. С-179 нырнула на сто восемьдесят метров, отработала задачу, и все пошлепали обратно. Когда подходили к дому, нам поступила радиограмма: зайти в 24-й район рядом с Русским островом и замерить уровень шумности лодки. Выполнили, что требовалось, и пошли дальше. Как и положено, двигались в надводном положении, со скоростью девять с половиной узлов. До базы оставалось полтора часа, когда в одиннадцати кабельтовых от острова Скрыплева нас протаранил океанский "Рефрижератор-13", проделав пробоину в шестом отсеке...

Я находился во втором отсеке и собирался подниматься на мостик, чтобы объявить боевую тревогу. Так предписывает устав: на определенных рубежах повышается боеготовность. Лодка ведь шла через входной Шкотовский створ, дальше - пролив Босфор Восточный. Однако туда мы не попали...

На "Реф-13" с утра праздновали день рождения старпома Курдюмова и к вечеру так "наотмечались", что вышли в море, не включив сигнальных огней, хотя уже стемнело. Стоявший на вахте четвертый помощник капитана рефрижератора заметил наш пеленг, но Курдюмов не сменил курс, лишь отмахнулся: мол, не беда, какая-то мелкая посудина болтается, сама дорогу уступит. Проскочим!

Но рыбаки-то нас видели, а мы их - нет! Это и в материалах уголовного дела записано.

- Вы могли обнаружить угрозу только визуально?

Акустик слышал шум винтов, однако вокруг находилось много других плавсредств, они создавали единый гидрошумовой фон. Что там вычленишь? К тому же рефрижератор двигался вдоль берега, со стороны Русского острова. Не ухватишь!

У нас на мостике стояли командир лодки, капитан третьего ранга Валерий Маранго, штурман, боцман, рулевой, сигнальщик, вахтенный офицер, матросы... Двенадцать человек. И никто ничего не заметил! Увидели силуэт корабля, когда тот подошел совсем близко. Сразу даже не поняли, стоит судно или идет. Командир крикнул стоявшему наверху сигнальщику: "Освети его Ратьером". Это такой специальный фонарь, особого устройства. Матрос включил прожектор: мама дорогая! Огромный форштевень перед носом! Дистанция - два кабельтовых, 40 секунд хода! Куда тут увернешься? Рефрижератор шел нам практически лоб в лоб и мог угодить в первый отсек, где находились восемь боевых торпед, а это две с половиной тонны гремучей взрывчатки. Они не выдержали бы прямого удара и наверняка сдетонировали. Рвануло бы так, что и от подлодки, и от рыбаков осталось бы мокрое место. В буквальном смысле! Был бы вариант "Курска". Огромный атомный подводный крейсер, и тот погиб. А наша лодка в шесть раз меньше...

Командир приказал: "Право на борт!" Если цель слева, и расходиться по всем морским законам надо левыми бортами. Будь "Реф-13" освещен, у Маранго оставался бы выбор, пространство для маневра, а в темноте он действовал наугад. Нам чуть-чуть не удалось проскочить, нескольких секунд не хватило. По сути, мы спасли рефрижератор. Удар получился не лобовой, а под углом. "Реф-13" врезался в шестой отсек, проделав дыру в двенадцать квадратных метров и завалив лодку на правый борт. В три отсека моментально хлынула вода, и через полминуты, зачерпнув около ста тридцати тонн воды, мы уже валялись на глубине 34 метра.

Капитан 3 ранга Борчевский, капитан 3 ранга Валерий Маранго, Смоляков В, С.Кубынин (справа). Фото:

- Что случилось с находившимися на мостике?

Сильнейшим ударом их выбросило за борт. Одиннадцать человек оказались в воде, только механик капитан-лейтенант Валерий Зыбин успел спрыгнуть в центральный пост. На "Реф-13", видимо, не сразу сообразили, что натворили, с опозданием застопорили двигатели и начали бросать спасательные круги. Подняли Маранго, говорят ему: "Кто такой? Откуда?" Он отвечает: "С подводной лодки. Которую вы, сукины дети, потопили!" Спасли семерых. Выжили командир, штурман, замполит, боцман, врач... К сожалению, погибли три матроса и старший лейтенант Алексей Соколов. Замечательный был парень, с отличием окончил училище, стал лучшим вахтенным офицером бригады. Утонул. Поздняя осень, форма на меху, намокла, потянула ко дну... Тело так и не нашли.

Лишь после того, как на рефрижератор подняли первых подводников, на берег сообщили о ЧП. Широта, долгота... Еще через четверть часа дежурный объявил тревогу поисковым силам и спасательному отряду.

19.46. Отсеки

- А в это время под водой?

От удара сорвало плафоны с креплений, моментально вырубился свет. Наступила кромешная тьма. Для меня все могло печально закончиться в ту же секунду: мимо головы просвистела стоявшая на полке пишущая машинка "Москва". К счастью, лишь чиркнула по волосам и врезалась в стенку.

Восемнадцать моряков из четвертого, пятого и шестого отсеков не успели загерметизировать переборки и погибли сразу после аварии, в первые две минуты. Мотористы, электрики... У них не было шансов.

- Они знали, что обречены?

Человек до последнего вздоха надеется на спасение. Парни действовали строго по уставу, задраили переборку в центральный отсек, остались в затапливаемой части лодки и спасли остальных. Иначе не сидел бы я сейчас перед вами...

В седьмом отсеке, самом дальнем, в живых осталось четверо. Это выяснилось позже. А тогда я пулей рванул в центральный пост. Начальник штаба бригады капитан второго ранга Владимир Каравеков оказался в первом отсеке. Хороший был моряк, командир прекрасный. К сожалению, Владимира Яковлевича подвело слабое сердце, после столкновения лодки с "Реф-13" он свалился в предынфарктном состоянии и не мог руководить спасательной операцией. Даже речь давалась ему с трудом. А действовать надо было быстро.

Попытались продуть воздух, чтобы всплыть на поверхность. Бесполезно! Все равно, что Тихий океан перекачать. Мы ведь не знали, что прочный корпус распорот, словно консервная банка. А прибор показывал: лодка на перископной глубине - семь с половиной метров. Потом выяснилось, что глубиномер заклинило от удара.

Догадались, что лежим на грунте. Из-за сильного крена на правый борт ровно встать не получалось, мы, как обезьяны, ползали по центральному посту, хватаясь за клапаны, торчащие трубки... Кроме меня в третьем отсеке оказалось еще шестеро. Механик подлодки Валера Зыбин и пять матросов. Трюмный, молоденький, неоперившийся паренек по фамилии Носков забился в угол и самостоятельно выбраться не мог. Кое-как вытащили за шкирку. Хорошо, что нашли! Отсек-то затапливался, через полчаса вода поднялась до уровня колен. Разве в темноте разберешь, откуда именно подтекает?

Словом, мы оказались в мышеловке, надо было ноги уносить. И тут мне докладывают: во втором отсеке пожар! Произошло замыкание батарейного автомата, питавшего подлодку от аккумулятора. Представляете, что такое пожар в замкнутом пространстве?

Так выглядел 1-й отсек подлодки С-178. Фото: Из личного архива С. Кубынина

- Даже подумать страшно.

И правильно. Зрелище не для слабонервных. Но ребята-связисты - молодцы, справились. Командир отсека капитан-лейтенант Сергей Иванов дисциплину держал. У него опыта было даже поболее, чем у меня. Да и по возрасту он старше, за тридцать лет против моих двадцати семи...

Впотьмах, на ощупь мы кое-как присоединили маленькую лампочку к аварийным источникам питания от радиостанции. Хоть какой-то свет! Во втором отсеке находились восемь человек, итого - уже пятнадцать. А дышать-то нечем. Угарного газа наглотались, стоим, покачиваемся, с трудом соображаем.

Сергей Кубынин: Этот спасательный комплект спас нам жизнь. Фото: Из личного архива С. Кубынина

- Водолазное снаряжение использовали?

У каждого была "идашка", индивидуальный дыхательный аппарат ИДА-59, в нем запас воздушной смеси - на полчаса при интенсивной нагрузке. И что мы потом делали бы? Ничего! Некому было бы...

- А что та уцелевшая четверка из седьмого отсека?

Часа два парни боролись за жизнь. Все делали правильно, пытались выбраться наружу, но не смогли. Лодку ведь так перекособочило, что выходной люк не открылся. Из первого отсека поддерживали с седьмым внутрисудовую телефонную связь, пока там все не стихло...

Знаете, экипаж считается отличным не только, когда точно стреляет торпедами или ракетами, решает другие боевые задачи, но и при умении правильно выйти из сложной ситуации. Горжусь своими парнями, ни в чей адрес не скажу дурного слова. Все действовали достойно. И спасались вместе, без паники, и погибали мужественно...

А в решающий момент друзей спас Валерий Зыбин. Фото: Из личного архива С. Кубынина

22 октября. 04.00. Конец связи

- Сколько человек было в первом отсеке?

Одиннадцать. Когда у соседей начался пожар, они загерметизировались. Так положено.

- Но потом впустили?

Врать не буду, возникли проблемы. Точнее, непродолжительная заминка. Сначала боялись открывать нам. Но этому есть объяснение: там не было офицера. Командир отсека старший лейтенант Соколов погиб, оставшись наверху. В соседнем отсеке - пожар, а в первом - сухо и есть спасательные комплекты...

- Там же находился начштаба бригады?

Он не в счет. Говорил вам, что у Владимира Каравекова прихватило сердце, он физически не мог командовать. Когда я оказался в отсеке, Владимир Яковлевич лежал на коечке, бледный, белый, как простыня, и только кивал в ответ на вопросы. Я спросил: "Совсем хреново?" Он прикрыл глаза...

- Никто в экипаже не задергался, поняв масштаб бедствия?

Все держались молодцом, четко выполняли команды. Правда, через какое-то время ребята начали потихоньку сникать. В отсеке стоял жуткий, смертельный холод. А наша семерка, пришедшая с центрального поста, вдобавок ко всему еще и вымокла до нитки. Мы же в воде барахтались... У меня потом врачи найдут двухстороннее воспаление легких. Помимо шести других диагнозов... Но это было после, а тогда я стал размышлять, как поднять боевой дух. Первым делом вспомнил про верный, испытанный веками способ. Зашел в свою каюту и достал припрятанную канистру с "шилом".

- С чем?

Так на флоте спирт называют. Это все знают - и начальники, и подчиненные.

- Чистый, не разбавленный?

Очень на это рассчитывал. Оказалось, перед выходом в море кто-то из бойцов побывал в моей каюте. Опечатанная канистра хранилась в запертом сейфе, все пломбы оставались на месте, тем не менее народные умельцы каким-то образом вскрыли замки и разбодяжили спирт в пропорции один к трем. Сделали все так аккуратно, что я ничего не заметил. Красавцы!

Командую механику: "Наливай каждому по двадцать граммов для согрева". Зыбин себе и мне плеснул чуть больше. Выпили и с подозрением смотрим друг на друга. Что это было? Явно не спирт, а какая-то бормотуха для барышень! Градусов тридцать от силы. И смех, и грех...

- А с землей связь была?

Поначалу. В первые несколько часов я переговаривался со спасателями. Когда лодка легла на дно, из первого и седьмого отсеков мы выпустили два сигнальных буя, они всплыли вместе с кабелем и гарнитурой. Внутри лодки тоже была трубка. Так и общались по радио. Сначала подошло спасательное судно "Машук", потом подтянулись другие. Ближе к полуночи поднялся шторм, и к утру буи сорвало. А потеря связи означает потерю управления. Первый закон...

- Но вы успели доложить обстановку?

Пару раз переговорил с начальником штаба ТОФ вице-адмиралом Рудольфом Голосовым, которого главком ВМФ Сергей Горшков назначил руководителем спасательной операции. Сам адмирал флота прилетел на следующий день, расположился на борту БПК "Чапаев". К тому времени все на ушах стояли...

Я сообщил, что для самостоятельного выхода на поверхность нам не хватает десяти спасательных комплектов ИСП-60. Предложил: выпускаю шестнадцать человек, а с оставшимися жду помощи. Но в итоге решили, что рядом с нами на грунт ляжет специальная спасательная лодка "Ленок", выйдем все вместе, а водолазы переведут нас на "Ленок".

Третий и четвертый торпедные аппараты на лодках нашего типа обычно использовались для ядерных боеприпасов, но в тот раз они оказались свободны, и это, строго говоря, спасло нас. Иначе не выбрались бы наружу, остались бы там, внутри...

Договорились, что через третий аппарат нам подадут недостающие ИСП-60, мы затопим отсек и будем выбираться по трое. Я - последним, передо мной - Валера Зыбин, механик.

17.00. Награждение

- Словом, надо было набраться терпения и ждать?

Ну да, алгоритм, в общем-то, понятный. Ладно, сидим, трясемся от холода и прислушиваемся. Сутки проходят - никакого движения. Ни водолазов, ни спасательных комплектов. И связи нет. Еще полдня в неведении. Снаружи по-прежнему тишина. Смотрю, ребята носы повесили... Опять на выручку пришел сейф из моей каюты. Там лежали знаки отличия - "Специалист 1-го класса", "Отличник ВМФ", "Мастер ВМФ"... И печать тоже у меня хранилась. Говорю механику: "Личному составу приготовить военные билеты. Будем награждать". Очередные звания присвоил: одному - мичмана, другому - старшины первой статьи. Все по уставу, в зависимости от должности. Так это потом и осталось, никто не посмел пересмотреть или отменить.

А тогда парни повеселели, настроение у них поднялось.

- Свет в отсеке так ведь и не появился?

Постепенно глаза привыкают к темноте. К тому же приборы на лодке со светонакопителем. Конечно, не ночник у кровати, но минимальный источник освещения, позволявший ориентироваться в пространстве.

- А с едой как?

Продукты хранились в провизионке в центральном посту, но его быстро затопило. Во втором, жилом, отсеке стоял чайник с компотом да лежали два вилка капусты. Плюс дембеля достали из заначек шоколадки, которые приберегали к увольнению со службы. Разделили их поровну. Вот и вся трапеза.

Это не самое страшное. Хуже, что дышать с каждым часом становилось труднее и труднее. Ну, и неизвестность давила на психику. Когда вторые сутки перевалили через середину, я отправил наверх двоих связных. Командира БЧ-4 Сергея Иванова и трюмного Александра Мальцева. Чтобы доложили обстановку на лодке. Время идет, мы лежим на дне морском, а силы заканчиваются. Не те карты на руках, в прикупе - только шестерки.

Чтобы Иванов с Мальцевым могли подняться, выпустили пробковый буй-вьюшку. Он когда всплывает, тянет за собой специальный трос - буйреп со светящимися мусингами. За него держишься и потихоньку подбираешься к поверхности. Если бы на борту хватало комплектов ИСП-60, мы и спасателей не ждали бы, сами выбрались на волю.

- Встретили наверху ваших гонцов?

Да, приняли на "Машуке" с распростертыми объятьями. Правда, начальство, слетевшееся к тому времени из Москвы и Питера, ни о чем расспрашивать их не стало. Вот совсем! Видимо, адмиралы, которых прибыло не меньше десятка, сами знали ответы. Как говорится, без наших подсказок...

- Странная история.

Более чем! Александр Суворов любил повторять фразу, что в военном деле генерал должен обладать мужеством, офицер - храбростью, а солдат - бодростью духа. И тогда, мол, победа за нами. На С-178 у солдат (в данном случае - матросов) и офицеров с перечисленными Александром Васильевичем качествами был полный порядок, а вот выше... Видимо, присутствие главкома сковывало волю адмиралов. Позже, узнав, что нашим связным не задали никаких вопросов, я окончательно все понял. Хотя, признаюсь, особо и не удивился.

А тогда, под водой, некогда было разбираться, почему не выполняется оговоренный с начальником штаба ТОФ Голосовым план. Кто же мог предположить, что в него закралась большая ошибка, связанная с решением привлечь к операции спасательную подлодку? Сама по себе идея выглядела здравой. И корабль был хороший. Но не нашлось смельчака, который рискнул бы погонами и сообщил главкому Горшкову пренеприятнейшее известие: "Ленок" не готов к выполнению поставленной задачи.

23 октября. 15.45. "Ленок"

- То есть?

Его нельзя было отвязывать от пирса! Лодка оказалась абсолютно неисправной. Срок эксплуатации аккумуляторной батареи давно истек, она почти полностью разрядилась, а ведь предстояло погружение на дно и работа там продолжительное время. Кроме того, на "Ленке" вышел из строя гидроакустический комплекс. Лодка ложилась рядом с нами вслепую! Вот все так коряво и получилось: вместо нескольких часов понадобилось почти двое суток, чтобы приступить к спасательной операции. Для определения наших точных координат пришлось спускать водолазов, те цепляли специальные шумовые маяки... Ну ладно, час, два, пять, но не сорок же часов искать лодку на глубине 34 метра, правда? Бред!

Кроме того, водолазы с "Ленка" никогда прежде не спасали людей под водой. Работали с железом, поднимали со дна части затонувших кораблей или самолетов, но, что называется, с живым материалом не сталкивались. А тут нужно было вывести столько народу... Плюс неукомплектованность личным составом: из трех штатных врачей на борту находился один, водолазов элементарно не хватало, чтобы работать в две смены, без пауз подменяя друг друга. У меня шесть человек погибли из-за этого. Из тридцати двух. Вот цена нерешительности наверху!

Когда на вторые сутки стало ясно, что спасатели не слишком торопятся, я отправил наверх троих самых слабых членов экипажа. Двух матросов и старшину. Они самостоятельно всплыли по буйрепу, их заметили с кораблей, стоявших вокруг, но не успели поднять на борт. Шторм, то да се... Пока собирались вытаскивать, все трое нахлебались воды и пошли ко дну. Тел до сих пор нет.

Это первые необязательные жертвы.

Ладно, у начальника штаба сердце не выдержало, но матрос Петр Киреев погиб у нас на глазах. Мы уже затопили отсек, подготовились к выходу, собрали последние силы в кулак. Никакой очистки воздуха ведь не было, в отсеке находились только боевые торпеды и люди, мы дышали бог знает чем, уровень вредных примесей давно шагнул за критический.

И в этот момент вдруг выяснилось, что нас замуровали!

22.00. Ловушка

- Кто?

Водолазы! Сначала они передали недостающие спасательные комплекты ИСП-60, а потом по личной инициативе, без предупреждения, забросили в торпедный аппарат резиновые мешки с продуктами. Мы об этом не просили и о "подарке" ничего не знали! Более того, я подавал сигнал, что начинаем выходить и нам ничего не надо. В результате люди идут, а там тупик! Первым шел Федор Шарыпов. Я же расписал всех в определенном порядке. Слабый - сильный, слабый - сильный... Чтобы тот, кто покрепче, помогал, подстраховывал. А замыкающими - механик Зыбин и я. Вдруг Федор возвращается: "Там закладка. Не выбраться! Шайтаны!" Петя Киреев услышал новость - как стоял, так и упал. Все, не стало человека! Организм ведь работал на пределе. Отсек затоплен, помощь не окажешь...

Потом на суде про Петю "утку" запустили, будто он отказался из лодки выходить. Так сказать, решил геройски умереть. Ну, бред ведь! А мы даже тело Киреева не смогли вытащить, оставили внутри С-178. Как и начштаба Каравекова. Он не сумел пройти торпедный аппарат, начал пятиться, тут сердце и остановилось...

Чтобы вы понимали: длина аппарата - восемь метров 30 сантиметров, диаметр - 53 сантиметра. Попробуйте втиснуть в такую дыру взрослого мужика в спасательном снаряжении ИСП-60, с дыхательным аппаратом ИДА-59 и двумя баллонами... Еще добавьте дифферент на корму. Ползти приходилось вверх, с усилием и сопротивлением. Представили, да? Тут и бугай взвыл бы, а каково тем, кто просидел более двух суток под водой в холоде и темноте?

- Вы все выбирались через один аппарат?

Через третий. Четвертый использовать не могли, лодка лежала на правом борту с креном 32 градуса. И единственный путь к спасению нам законопатили мешками! Что делать? Я решил отправить вперед механика Зыбина. Сказал: "Валерий Иванович... Валера, затащи внутрь эти чертовы мешки или наружу пропихни. Сможешь выбраться, уходи. Только меня предупреди, сигнал подай". Проходит время, слышу три удара. Значит, аппарат свободен. Победили!

И заработал конвейер. Мои люди пошли. Снаружи их встречали водолазы с "Ленка". Вшестером. Плюс трое на подстраховке. Итого - девять. А у меня народу-то много! Ведь главная задача состояла в том, чтобы не давать людям сразу всплывать на поверхность, иначе почти верная смерть. При резком подъеме после двух с лишним суток на глубине был большой риск летального исхода, а кессонная болезнь гарантирована. Мой экипаж должны были перехватывать и отводить в трехкаскадный барокомплекс "Ленка", рассчитанный на 64 человека. Чтобы по таблицам декомпрессии постепенно снижать содержание азота в крови до приемлемых показателей.

Водолазы встретили только первых шестерых, остальных уже никто не ждал у торпедного аппарата. Вот и начали мои ребята вылетать наверх, как пробки от шампанского. Чудо, что остались живы, погиб лишь один. Матрос Леньшин вышел из лодки вместе со всеми, я самолично помог ему залезть в аппарат, а потом он пропал. В буквальном смысле, как в воду канул. Его не оказалось ни на борту "Ленка", ни среди тех, кого подобрали спасатели на поверхности моря. Бесследно исчез человек!

Лишние потери, бессмысленные...

22.50. Выход

- Последним покидали лодку вы?

Разумеется. Отсек представлял собой мрачную картину, прямо скажем. Поначалу я вспоминал все спокойно, но с каждым годом становится страшнее и страшнее. Сейчас понимаю, там был настоящий ад. И в нем несколько раз все висело на волоске. Начиная с центрального поста, когда ребята из четвертого отсека успели загерметизироваться и спасли жизни другим. Еще один звонок прозвучал в момент пожара во втором отсеке. Ну, и потом: водолазы то выход забаррикадируют, то встретить забудут...

Меня тоже никто не ждал. Предвидел такой поворот событий и заранее решил, что попробую подняться на надстройку лодки, держась за леер, пройду до рубки, оттуда заберусь к перископу. Все-таки на десять метров ближе к поверхности, давление воды не такое сильное.

- А почему к "Ленку" не пошли?

Откуда я знал, где он лежит? В темноте по дну шарить? Мы договаривались, что спасатели привяжут трос к третьему торпедному аппарату, через который мы выходили. Чтобы, значит, сориентироваться. Но водолазы прицепили трос с другого борта. Наверное, им так было удобнее...

Больше скажу: когда я выбрался из лодки, "Ленок" уже всплыл. Потом разбирался, спрашивал: что же вы, ребята, так не по-товарищески? Бросили меня и ушли. А командир лодки отвечал: "Серега, мы сами чуть не утопли! У нас же аккумуляторы сдохли!" Они сутки сидели в темноте, чтобы хоть как-то сэкономить заряд батарей и подняться потом на поверхность. Можете себе такое вообразить?!

Командир "Ленка" мне рассказывал: "Думали, у тебя кислород кончился, и ты того... навеки остался в лодке". Словом, я правильно сделал, решив выбираться самостоятельно. Одного не учел: что сознание потеряю, когда буду к перископу карабкаться...

Говорил вам, что к дыхательному аппарату ИДА-59 прилагались два баллона: в одном - смесь азота, гелия и кислорода, во втором - литр чистого кислорода. Использовал последний в лодке, когда начинал "вырубаться". Чтобы запихнуть парней в торпедный аппарат и придать им ускорение, приходилось изрядно поднатужиться. Дыхание учащалось, отравление углекислым газом, окисью углерода и хлором усиливалось. Когда в глазах начинали скакать чертики, промывал легкие чистым кислородом, что, в действительности, тоже не очень полезно для организма. Но на минуту хватало. Поработаешь, пока опять все не поплывет, еще разок глотнешь. Так и выпускал экипаж короткими перебежками, точнее, передышками. А на собственное всплытие запаса воздуха в баллонах не хватило. Добрался до рубки и... все, дальше ничего не помню. Меня автоматически выбросило на поверхность.

- Хорошо, что выловили!

Мои пацаны предупредили спасателей, что старпом идет последним...

Очнулся через несколько часов в барокамере спасательного судна "Жигули". Сначала даже не понял, где я, что со мной. По режиму декомпрессии приходил в себя пять суток, затем перевезли в госпиталь и начали ставить диагнозы. Кроме пневмонии, о которой говорил, отравление углекислым газом, баротравма легких, пневмоторакс, кессонная болезнь... Даже гематома языка! Когда терял сознание на лодке, прикусил его. Есть такая физиологическая особенность у человека. Занес инфекцию, началось заражение. Язык распух, пришлось резать. Если бы врачи знали, что начну потом болтать им без меры, может, откромсали бы под корешок. Лишили бы последнего слова!

3 августа 1982 года. Приговор

- Задавали неудобные вопросы?

Вот именно! После госпиталя меня на двадцать четыре дня направили в санаторий в подмосковный Солнечногорск. Возвращаюсь во Владивосток и узнаю: следствие развернулось на 180 градусов. Старпома Курдюмова с "Реф-13" сразу заковали в наручники, дали потом пятнадцать лет колонии. Но и нашему Валерию Маранго "десяточку" вкатили. С отбыванием в зоне общего режима в райцентре Чугуевка. Есть такой в Приморском крае.

- За что ваш командир-то сел?

И я интересовался. По официальной версии, за нарушение правил кораблевождения, приведшее к гибели людей.

- Вас допрашивали, Сергей Михайлович?

Вы - да, а тогда - нет. Был у следователя один раз. Перед отъездом в санаторий. Состоялся формальный разговор. Мол, о чем тебя спрашивать, если в момент аварии ты находился в каюте, а потом трое суток лежал на дне и ничего не видел? Но я знал, почему погиб начштаба бригады Каравеков, матросы Леньшин, Киреев... Это, похоже, никого не волновало. Мне даже не сообщили, что судебный процесс начался. Сам пришел в военный трибунал ТОФ, сказал, что хочу дать показания. Ответили: не надо!

Ведь и вахтенный журнал исчез, который я до последнего момента вел на лодке.

- В том аду?

Да. Аккуратно записывал все наши действия, шаг за шагом, час за часом. Когда связь пропала, когда замуровали, когда выходить стали... Ребята рассказывали: я всплыл без сознания, спасатели багром зацепили за гидрокостюм, к ялику подтянули, закинули в него. Первыми ко мне бросились особисты, раньше врачей. Распахнули одежду, вытащили из одного кармана кителя корабельную печать, из другого - вахтенный журнал и лишь после этого подпустили ко мне лекарей.

Я спрашивал потом на процессе у судьи подполковника юстиции Сидоренко: "Где основные вещдоки?" Не было ничего, говорит... Хотя печать потом вернули. И часы, полученные от главкома Горшкова за успешные торпедные стрельбы. Правда, они стояли, раздавило под водой...

Из-за того что много лишних вопросов задавал, отношение ко мне резко переменилось. В госпитале навещал начальник политотдела бригады, похлопывал по плечу, говорил: "Крути дырку на кителе, капитан-лейтенант. Представление о награждении тебя орденом Ленина ушло в Москву". Я отвечал: "Вот будет указ, тогда и прокручу".

Еще обещали, что после выздоровления назначат командиром на новый корабль. Если, конечно, буду хорошо себя вести. Как они себе это представляли. И все - ни лодки, ни пряников...

Я написал кассационную жалобу, требуя пересмотра приговора Маранго. Ведь ни один пункт обвинения не был доказан документально. Вот тут меня во второй раз и вызвали в компетентные органы. Прокурор флота полковник юстиции Перепелица собственной персоной. Начал без прелюдий: "Слышал, новую лодку скоро получишь, на учебу в академию поедешь... Но сперва кассацию забери". Я спросил: "А если не сделаю?" Перепелица тут же на два регистра повысил тон: "Значит, сядешь рядом со своим командиром на нары!" Ну, я и ответил в том духе, что не продаюсь, торг со мной неуместен. Сказал даже резче, повторять не буду, все равно не напечатаете... Молодой был, горячий.

На этом моя карьера на флоте закончилась.

- Жалеете, что не сдержались?

Ни капли. Если бы промолчал, перестал бы себя уважать. Примерно, как вышел бы с лодки не последним, а за спиной своего "бойца".

Обидно иное: кассации не помогли. Все инстанции отказали, включая Верховный суд.

Вот, собственно, и вся история. Рассказ закончен.

Сентябрь 1985 года. Командир

- Не торопитесь, Сергей Михайлович, у меня осталась пара вопросов. Как сложилась судьба экипажа?

Нас всех зачистили, чтобы глаза не кололи. Одних сразу убрали, остальных - чуть погодя. Я единственный, кто дослужился до звания капитана первого ранга. Лишь по той причине, что ушел в другую систему. Долго занимался гражданской обороной, с отличием окончил Военно-инженерную академию имени Куйбышева. В 1995 году меня перевели в центральный аппарат МЧС, где и прослужил до 2003-го, пока не уволился в запас. Командовал поисково-спасательным отрядом, был старшим механиком спасательного судна "Полковник Чернышов" на Москве-реке. Не так давно окончательно сошел на берег, сейчас работаю в инспекции департамента ГО ЧС правительства Москвы.

- А с командиром С-178 потом виделись?

Встречал его из зоны. Года через четыре Маранго перевели на поселение, то, что в народе называют "химией". Вот туда я и приезжал. Тяжелая история, конечно. Валерий Александрович не успел доехать до колонии, а его уже бросила жена. Наталья вышла за однокурсника Маранго Михаила Ежеля, который тогда командовал сторожевым кораблем, а после распада Советского Союза быстро перекрасился, вспомнил, что родом из Винницкой области, присягнул на верность Украине и даже стал министром обороны незалежной. До недавнего времени был послом в Белоруссии. И Наталья с ним. А сына от Маранго оставила на Дальнем Востоке своей родной сестре. Андрей - инвалид с рождения, прикован к креслу, хотя голова умная, светлая. В прошлом году я был во Владивостоке, навещал его.

Раньше часто в родные края летал, сейчас здоровье не позволяет. Вот опять операцию надо делать. Восьмую по счету...

А Валерия Александровича уже нет. Умер в 2001 году. Давно... Трагедия с лодкой подорвала здоровье. Он принимал все близко к сердцу, переживал. Да и колония сил не добавила. Прекрасный был человек, порядочнейший, интеллигент до мозга костей, настоящий русский офицер. И то, что наш экипаж в трудную минуту оказался сплоченным и готовым к испытаниям, заслуга Маранго. На море ведь по-всякому бывает. Через два года после ЧП с С-178 на Камчатке затонул атомоход К-429 с личным составом. Большинство спаслось, но пока лодка лежала на дне, на борту был саботаж, часть офицеров отказалась выполнять приказы командира Николая Суворова. У нас подобную анархию даже представить невозможно. Исключено!

Октябрь 2015 года. Мемориал

За 26 спасенных жизней никого из офицеров С-178 так и не наградили? Вроде бы адмирал флота Владимир Чернавин хлопотал о присвоении вам звания Героя России?

Похоже на анекдот, но медаль "За спасение утопающих" получил Сергей Шкленник, единственный врач, оказавшийся во время спасательной операции на борту "Ленка". И еще один водолаз. Вот и все.

Считаю, могли отметить хотя бы погибших ребят. За Родину жизни отдали...

Тем, кто уцелел на С-178, назначили стандартную пенсию, без всяких надбавок. Мы с трудом пробивали инвалидность для мужиков, которым это жизненно необходимо...

Про меня последний главком ВМФ СССР Владимир Чернавин действительно писал... Ответ был такой: сведений о характере и причинах аварии С-178 в архивах не обнаружено, как и ходатайств о награждении старпома Кубинина. Мол, необходимо документальное подтверждение обстоятельств гибели лодки, а также заслуг офицера.

- Круто! Значит, вам надо самому что-то доказывать?

Ну да. Только как это сделать, если даже в моем личном деле следы подчистили? Там отсутствуют любые документы, связанные с С-178.

Когда лодку подняли со дна, рубку срезали и поставили на пьедестал, а вокруг буквой П - захоронения. В 90-е годы бронзовые таблички кто-то сорвал, видимо, унес в скупку цветных металлов. Тогда ведь везде беспредел творился. Могилы стали безымянными. Сильно мне это не нравилось. Прилетев в очередной отпуск во Владивосток, я пошел к тогдашнему мэру Юрию Копылову. Он тоже из моряков, капитан дальнего плавания. Сразу все правильно понял. Через три дня к мемориалу проложили новый асфальт, заменили парапет, сделали мраморные таблички, навели красоту и порядок. Штабом флота командовал мой однокурсник по училищу Константин Сиденко. Прислал почетный караул, оркестр. Все прошло по высшему разряду. До сих пор мемориал в лучшем виде.

Я настоял, чтобы сделали надгробия и тем шестерым членам экипажа, чьи тела не отыскали. Они ведь до сих пор в походе. Мы вышли на катере командующего ТОФ в место, где затонула лодка, набрали морской воды, запаяли в гильзу и замуровали в основание монумента. Леша Соколов, вахтенный офицер, о котором я рассказывал, местным был, из Владивостока. Мама его приходит к плите с именем сына, чтобы поплакать...

21 октября на кладбище обязательно проводится траурный митинг. Каждый год. Вне зависимости, есть я в городе или нет. Это уже традиция. Спасибо Морскому собранию и Дальневосточному клубу ветеранов-подводников.

А в 2006-м в прокуратуре мне наконец выдали на руки приговор Валерия Маранго. До того отказывали. Ясно, что и материалы по лодке никто не уничтожил, лежат где-то в архиве, но показывать их не хотят, хотя и снят гриф секретности. Со мной даже разговаривать боятся!

- Теперь-то что, через столько лет?

Не знаю! Но не оставляю усилий, продолжаю бить в одну точку, хочу очистить честное имя нашего командира. Считаю, это мой долг перед ним.

- А что спасенные члены экипажа? С ними связь поддерживаете?

Шутите? Они всегда со мной. На тридцать лет собирались. Слетали во Владивосток. Командующий флотом дал катер, положили венки на воду, почтили память... И недавно, 8 ноября, встречались. Здесь, в Москве. По приглашению телеканала "Звезда".

Больше скажу: дети моих бывших матросов пишут мне и SMS шлют. Из Сибири, с Урала... Хотите, для примера прочту что-нибудь из телефона? Вот сообщение с Алтая от Андрея Костюнина, сына рулевого сигнальщика Александра Костюнина: "Сергей Михайлович, сидим всей семьей, отмечаем праздник. Большое вам спасибо за то, что отец с нами".

Дети замполита Володи Дайнеко всегда встречали меня в аэропорту Владивостока, когда прилетал туда. Хотя Ване и Ане надо было ехать из Находки. К сожалению, жизнь жестока: Володиных детей сегодня уже нет с нами. Но мы все, как родственники. Семьи Олега Кириченко, Саши Зыкова... Вот самая высокая награда, других и не нужно. Честно!

Сегодня Тихоокеанский флот вспоминает двадцать девятую годовщину со дня гибели советской подводной лодки "С-178". Во Владивостоке проходят траурные мероприятия, посвященные этому трагическому событию, а на Морском кладбище города возлагают цветы к памятнику погибших подводников. Об обстоятельствах крушения субмарины рассказывает наш корреспондент.

Подводная лодка "С-178" затонула в результате столкновения с теплоходом "Рефрижератор-13", который шёл навстречу субмарине с большой скоростью. Изменить курс на подлодке уже не представлялось возможным, поэтому встреча стала для обоих судов роковой. Через 40 секунд после столкновения "С-178" развалилась пополам и пошла на дно.

Говоря о технических характеристиках подлодки, отмечают внушительные показатели ее мощи, благодаря которым субмарина "зарекомендовала" себя с лучшей стороны во время плаваний. Согласно данным штурманской справки, "С-178" без аварий и происшествий преодолела 163692 мили за 30750 ходовых часов.

Однако этой подлодке не суждено было продолжить список своих "достижений": по официальной версии властей, причиной гибели "С-178" стал человеческий фактор. Крушение субмарины было спровоцировано двумя моряками — ее капитаном В. Маранго и старшим помощником "Рефрижератора-13" Курдюковым. Суд приговорил виновников катастрофы к десяти годам лишения свободы.

Эта авария вошла во все военные учебники по штурманскому делу как классика беспечности — не столько подводников, сколько береговых служб обеспечения. 21 октября 1981 года "С-178" с экипажем из 52 человек, возвращалась домой, во Владивосток, после короткого, двухдневного выхода в море — на полигоне боевой подготовки проводились так называемые замеры шумности. Настроение у экипажа было приподнятое: задача выполнена на "отлично". Тем более, это был день рождения жены командира. Капитана 3 ранга В. Маранго — он так спешил в базу, что даже самовольно прошел через "запретный" полигон акватории. В 19.30 лодка получила с берега "добро" на вход в бухту Золотой Рог. Вахтенный, наблюдавший за надводной обстановкой, щурился: в глаза светили веселые, яркие городские огни Владивостока, сверкали в сумерках и многочисленные огни судов, стоящих на рейде.

Из-за этого сияния не только вахтенный, но и остальные моряки, находившиеся на мостике, и не заметили быстро приближающийся перекрестным курсом теплоход "Рефрижератор-13". Командир успел крикнуть в центральный команду о срочной смене курса, но было поздно. Страшной силы удар пришелся в районе шестого отсека, практически теплоход своим форштевнем как бы разрубил субмарину пополам. Командир с мостика улетел за борт. Лодка затонула за 40 секунд на глубине 32 метра с креном 30 градусов на правый борт.

В первые же минуты погибли пять человек. А пока оставшиеся в живых соображали, что делать дальше, чтобы спасти себя и корабль, во втором отсеке начался пожар. Огонь удалось погасить с помощью общекорабельной системы ВПЛ (воздушно-пенная лодочная). Это и спасло людей — не потушили бы пожар, спасать было бы уже некого и некому… Старпом Кубынин приказал отдать аварийно-спасательные буи в первом и седьмом отсеках. Через два часа после столкновения, в 21.45, к месту гибели субмарины придет спасательное судно "Машук".

На борту "С-178" находился начальник штаба бригады капитан 2 ранга Каравеков, он же был и старшим в походе. Именно Каравеков получил доклад от командира, что подводная лодка к "бою и походу готова" и разрешил ей выход в море. Но оказалось, что не все готово на лодке: на весь экипаж не хватало даже комплектов спасательного снаряжения.

Во время катастрофы в холодном, темном, загазованном отсеке вместе с подчиненными оказался и старший на борту Каравеков. Тщетно пытались подводники отыскать в темноте фонарики: те, которые они сумели обнаружить, были неисправны. В бачках для аварийной пищи нашлась только консервированная картошка, и не нашлось воды. Шерстяное теплое водолазное белье осталось на базе. Неисправными были также некоторые индивидуальные дыхательные аппараты, в баллончиках не оказалось кислорода…

Хорошо, что аварийные буи "С-178" обнаружили достаточно быстро. Спасательному судну "Машук" удалось связаться по телефонной связи буя с первым отсеком подлодки. Вскоре подошла и подводная лодка-спасатель "БС-486".

Выйти на поверхность экипаж затонувшей "С-178" мог лишь через черную трубу торпедного аппарата и толщу холодной воды. С помощью тех самых средств спасения, которых в отсеке или не нашлось, или они были неисправны. К счастью, удалось удачно выпустить наверх двоих разведчиков, которые и доложили обстановку на подводной лодке.

Следующих трех человек, вышедших через торпедный аппарат, обнаружить не смогли, они пропали без вести. Но на подводную лодку, через все тот же торпедный аппарат, спасатели передали продовольствие, дыхательные аппараты.

К чести старпома Кубынина, отвечавшего, кстати, за готовность аварийно-спасательных средств, он нашел в себе силы организовать личный состав, подготовить моряков к выходу на поверхность. И тем самым хотя бы отчасти искупить свое собственное безответственное отношение к подготовке корабля к походу. Старший на борту Каравеков ни желания, ни сил бороться за жизнь, свою и подчиненных, не проявил. Его дважды одевали и провожали в торпедный аппарат вместе с группой (выходили по четыре человека за один заход). После второй попытки подводники извлекли его из торпедного аппарата без признаков жизни: начальнику штаба достался неисправный аппарат. Потом связь на аварийном буе вышла из строя. Удалось перевести на подлодку-спасатель только шесть человек… Последним из мертвой подводной лодки выбрался живым старший помощник.

После того, как столкновение "С-178" и "Рерижератора-13" было тщательно изучено и проанализировано военными чиновниками, старпом Кубынин и командир БЧ-5 Зыбин были представлены к ордену Ленина. Но "наверху" сочли, что подводники этого не заслуживают. Родителям погибших подводников, а всего погибло 32 человека, выделили аж 300 рублей. И только флагманского врача бригады подводных лодок наградили медалью "За спасение утопающих"…

Памятник погибшим подводникам установлен на Морском кладбище Владивостока. Он открыт в 1982 году, в первую годовщину со дня гибели подводной лодки. Монумент представляет собой металлическое ограждение боевой рубки подводной лодки типа "С", водруженной на гранитный постамент. Носовой частью рубка направлена на север. На гранитных табличках выгравированы фамилии 32 погибших подводников. В братской могиле захоронено 16 моряков-подводников, 10 моряков похоронено по месту жительства, тела шестерых — так и не были найдены после аварии…

1976 год. Курсанты военно-морского училища Константин Сиденко (слева) и Сергей Кубынин. Первому суждено было стать адмиралом. А второго после ЧП выжили с флота.
Фото: личный архив Сергея Кубынина

Подвиг под грифом «секретно»
История нашей армии соткана из учебных будней и сражений. Не только с настоящим врагом, но и с чрезвычайными обстоятельствами. Потому и военные, и мирные дни часто требуют от защитников Отечества мужества высшей пробы. Однако случается так, что некоторые подвиги офицеров и солдат, совершенные в экстремальной обстановке, не оцениваются по достоинству и вовремя.

УДАР
21 октября 1981 года в Японском (Восточном) море была протаранена дизельная подводная лодка С-178. В нее врезалось рефрижераторное судно, которое вел пьяный капитан.
Лодка шла в надводном положении. Командир с несколькими офицерами и матросами находились на мостике. В темноте и тумане они не заметили рефрижератора, на котором не включили ходовые огни и который должен был пропустить лодку, не входя в залив.
Страшный удар в борт опрокинул субмарину. Всех, кто находился на мостике, выбросило за борт. Подлодка легла на грунт, глубина 33 метра, с огромной пробоиной в шестом отсеке. Матросы и мичманы в кормовых отсеках погибли сразу. А в первых двух остались несколько офицеров и два десятка матросов. Их возглавил старший помощник командира капитан-лейтенант Сергей Кубынин.
- Мы затонули в считанные секунды,- вспоминает он. - Погас свет, отовсюду хлынула вода...
Кубынин в тот роковой для остатков экипажа ситуации решил, что негоже ждать смертного приговора судьбы. Вместе с инженер-механиком лодки капитан-лейтенантом Валерием Зыбиным Кубынин решил выпустить нескольких мичманов и матросов через трубу торпедного аппарата. Определили первую тройку, помогли надеть гидрокостюмы. Но на пришедшую на помощь подлодку «Ленок» перебраться удалось не всем. Хотя водолазы спасателя пытались перетащить к себе подводников, выходящих из С-178, люди в шоке не понимали, что им нужно делать, и стремились к поверхности океана. Да и на всех спасательных комплектов для выхода за борт не хватило.

ОПЕРАЦИЯ
Только на третьи сутки водолазы смогли передать на лодку недостающие комплекты. Кубынин и Зыбин стали выпускать узников затонувшей субмарины: по три человека влезали в трубу торпедного аппарата, потом ее задраивали, впускали воду и открывали переднюю крышку.
Там, на выходе, попавших в смертельную ловушку моряков ожидали водолазы с подлодки «Ленок». Та отыскала застывшую на дне С-178 и легла неподалеку рядом. К аварийной субмарине протянули трос и по нему водолазы переводили в шлюзовую камеру лодки-спасателя выходивших из торпедного аппарата подводников. А оттуда - в барокамеру (только так после трех суток пребывания в подводном заточении можно было избежать кессонной болезни).
Самым последним, как и подобает командиру, покидал отсек старпом. Кубынин посветил фонарем и проверил, все ли вышли. Все. Теперь можно было затопить отсек полностью. С трудом прополз по трубе к открытой передней крышке. Выбрался на надстройку, огляделся: никого нет (у водолазов как раз была пересменка). Решил добраться до рубки и там, на ее верхотуре, выждать декомпрессионное время, а уж затем всплыть на поверхность. Но не вышло - потерял сознание. Поддутый гидрокостюм вынес его на поверхность как поплавок.
БЕРЕГ
Кубынин пришел в себя в барокамере на судне «Жигули», которое также участвовало в спасательной операции. Врачи поставили ему семь диагнозов: отравление углекислотой, отравление кислородом, разрыв легкого, обширная гематома, пневмоторакс, двусторонняя пневмония, переохлаждение...
Потом был госпиталь. В палату к Кубынину приходили матросы, офицеры, совсем незнакомые люди; пожимали руку, благодарили за стойкость, за выдержку, за спасенных матросов, дарили цветы, несли виноград, дыни, арбузы, мандарины. Это в советском, в октябрьском-то Владивостоке! Палату, где лежал Кубынин, прозвали в госпитале «цитрусовой»...
Впервые в мире из затонувшей подлодки сумели выйти более 20 человек. Впервые в мире подводники переходили под водой из одной субмарины в другую, а подводник, получивший столько профзаболеваний, сумел остаться в живых.
НАКАЗАНИЕ ЗА… ГЕРОИЗМ
Более 25 лет подробности той катастрофы держали в секрете. Особисты конфисковали вахтенный журнал, медицинские карты - все документы, которые могли бы рассказать о подвиге моряков.
У каждого члена экипажа взяли подписку о неразглашении. Всех матросов и старшин лодки досрочно уволили - «по болезни». А офицеров и мичманов перевели на берег подальше от кораблей. Иначе как кадровой расправой это не назовешь.
А что же Кубынин? Военный прокурор предложил ему сдать командира, иначе «сам разделишь с ним нары». Кубынин командира не сдал, то есть не признал его виновным в катастрофе. Тем не менее командира осудили на 10 лет, а Кубынину дали понять, что на флоте ему больше делать нечего.
Однако все же нашлись адмиралы, которые вознамерились по справедливости воздать должное мужественному офицеру - пытались представить его к ордену Ленина. Но представление так и утонуло в сейфах управления кадров Военно-морского флота. Столичные кадровики намекнули «борцам за справедливость»: мол, какой еще орден, если половина экипажа лодки погибла…
И, похоже, уже никого не интересовало, что вторая половина была спасена благодаря прежде всего Кубынину.
В борьбу за справедливость включился бывший главком ВМФ, президент Союза моряков-подводников адмирал флота Владимир Чернавин. Писал письма в высокие инстанции и штабы, напоминал о подвиге старпома С-178, ходатайствовал о его награждении, вместе с другими адмиралами флота подписал наградной лист.
Чернавину отвечали: «В личном деле офицера отсутствуют документы, связанные с аварией на подводной лодке, и характеризующий материал о поведении и действиях С. М. Кубынина в экстремальной обстановке...» Наградной лист на присвоение звания Героя России Кубынину так и остался под сукном у чиновников...
РАЗМЫШЛЕНИЯ
На мой взгляд, Сергей Кубынин совершил в своей жизни по меньшей мере три подвига. Первый - офицерский, когда он грамотно и самоотверженно действовал при спасении оставшихся в живых членов экипажа затонувшей подлодки. Еще никому не удалось повторить такое.
Второй подвиг - гражданский, когда, спустя годы он сумел добиться, чтобы на Морском кладбище Владивостока был приведен в порядок заброшенный мемориал погибшим морякам С-178. Память о своих ребятах он увековечил. Наконец, третий, чисто человеческий подвиг: Кубынин взял на себя заботу об оставшихся в живых сослуживцах. Им сегодня уже немало лет, а та смертельная переделка, в которую они попали более 30 лет назад, сказалась на здоровье самым сокрушительным образом. Бывшие матросы и старшины обращаются к нему как к своему пожизненному командиру, которому они верили тогда, у смертной черты, которому верят и сегодня, что только он и никто другой спасет их от бездушия и произвола военкоматских и медицинских чиновников. И он спасает их, пишет письма в высокие инстанции, хлопочет и… заставляет-таки государство делать то, что оно обязано делать.
Но капитан 1 ранга Кубынин на судьбу не в обиде. Сейчас он служит в МЧС. Как и прежде, спасает людей. Только дежурить в подземном бункере Южного округа Москвы становится год от года труднее - сказывается та давняя авария. Всех своих товарищей-подводников он помнит поименно. И тех, кто каждый год встречается с ним 21 октября у рубки С-178, установленной на Морском кладбище Владивостока, и тех, кого навсегда поглотила морская бездна…

Капитан 1 ранга Сергей Кубынин

############3

инфа из вики
Подлодка была заложена 12 декабря 1953 на эллинге судостроительного завода № 112 в Горьком, спущена на воду 10 апреля 1954. Позднее проходила ремонт с 10 ноября 1961 по 1 февраля 1965 и была модернизирована согласно проекту 613В.
На корабле усилили РЭВ и увеличили дальность плавания благодаря переоборудованию двух ЦГБ в топливно-балластные цистерны под номерами 2 и 6. Также была установлена система водяного охлаждения АБ. Автономность увеличили в полтора раза и довели до 45 суток.
За свою службу в составе Тихоокеанского флота лодка прошла 163 692 мили за 30 750 ходовых часов.
21 октября 1981 года С-178 под командованием капитана 3-го ранга Маранго В. А. возвращалась в базу после двухдневного выхода в море для замеров шумности. Подлодка двигалась в надводном положении со скоростью 9 узлов. Волнение моря достигало 2 баллов, качество видимости было отличным в ночных условиях. Для удобства работы дизелистов и электриков переборка между отсеками была раздраена. В тот момент начинался ужин, поэтому были открыты переборочные двери между 4 и 5-м отсеками.
В 19:30 по Хабаровскому времени С-178 направилась в бухту Золотой Рог, а чтобы сократить время хода, маршрут был проложен через полигон боевой подготовки. Немного ранее оперативный дежурный ОВР Приморской флотилии дал разрешение экипажу теплохода РФС-13 «Рефрижератор-13» на выход из бухты, и эта информация не была своевременно передана экипажу С-178. Старпом РФС-13, желая поскорее покинуть бухту, самостоятельно сменил курс и оказался на том же полигоне Тихоокеанского флота, куда вошла С-178.
В 19:30 вахтенные теплохода заметили огни встречного судна, которое они приняли за рыболовецкий траулер. Параллельно старпом получил сообщение на экране радара об отметке цели. Пеленг на встречное судно не менялся, и они стремительно сближались. Акустик доложил об обнаружении встречного судна, однако никто фактически не принял его заявление всерьёз. Траулер обязан был уступать дорогу подлодке согласно правилам плавания в порту Владивостока, однако управляющий судном старпом Курдюков В. Ф. не сделал этого по неизвестным до сих пор причинам. Огни траулера с мостика подлодки заметили слишком поздно. Командир успел только отдать приказ «Право на борт! Сигнальщику осветить встречное судно».
В 19:45 «Рефрижератор-13» со скоростью 8 узлов по курсу 20-30 градусов протаранил подлодку и ударил её в левый борт в районе 6-го отсека. За 15-20 секунд отсек был затоплен: туда проникла вода сквозь пробоину площадью около 2 м². Лодка получила сильный динамический крен, и все стоявшие на мостике моряки упали в воду. Спустя 40 секунд после столкновения подлодка, приняв в корпус около 130 тонн воды ушла под воду и затонула.
Загерметизироваться в 6-м, 5-м и 4-м отсеках моряки не успели и погибли в течение полутора минут (18 человек). Четверо моряков загерметизировались в 7-м отсеке, оставшиеся в живых члены экипажа также загерметизировались (в 1-м и 2-м отсеках), поскольку за полчаса был затоплен центральный пост. Фильтрация воды в 7-й отсек составляла до 15 тонн в час, и начальник штаба бригады Каравеков приказал покинуть отсек и выбраться на поверхность, однако моряки не смогли открыть крышку верхнего люка (из-за того, что не сравняли давление с забортным). Выбраться через кормовые торпедные аппараты не удалось, а через четыре часа связь с отсеком прекратилась. В носовых отсеках на 26 оставшихся в живых подводников было всего 20 комплектов ИСП-60 для выхода на поверхность.
РФС-13 поднял из воды 7 подводников из 11, после чего сообщил в 19:57 об аварии. В 20:15 дежурный ОВР объявил тревогу поисковым силам и спасательному отряду. На помощь поспешили спасательные корабли «Жигули», «Машук» и спасательная подлодка БС-486 «Комсомолец Узбекистана» (проект 940). В 21:00 с борта РФС-13 был обнаружен спасательный буй С-178, а через 50 минут спасательные корабли подошли к месту аварии. Руководил спасательными работами начальник штаба ТОФ вице-адмирал Голосов.
В 8:45 следующего дня, 22 октября, впервые в мировой истории подлодка БС-486 начала спасение людей с затонувшей субмарины. Однако из-за трудностей поиска объекта и выбора позиции для начала работы всё началось только в 3:03 23 октября. Три подводника стали самостоятельно выбираться и погибли при попытке спасения. Ещё в ходе спецоперации погибли три моряка. Только в 20:30 был спасён последний моряк - старпом капитан-лейтенант Кубынин. 24 октября началась операция по подъёму затонувшей лодки.
С-178 была отбуксирована в бухту Патрокл и положена на грунт, после чего водолазы вынесли из отсеков тела погибших. 15 ноября 1981 года С-178 была поднята на поверхность, после осушения отсеков и выгрузки торпед лодку отбуксировали в сухой док Дальзавода. Восстановление лодки было признано нецелесообразным. Всего жертвами стали 32 человека: 31 член экипажа и один курсант. Удивительным является то совпадение, что подлодка затонула на глубине 32 метра с креном 32 градуса на правый борт.
Вскоре состоялся закрытый суд, согласно решениям которого командир С-178 капитан 3-го ранга Маранго и старпом РФС-13 Курдюков были приговорены к тюремному заключению сроком на 10 лет каждый, а капитан теплохода - к 15 годам тюремного заключения. После гибели подводной лодки С-178 совместным решением флота и промышленности на всех лодках установили проблесковые оранжевые фонари, предупреждающие о том, что в надводном положении идет ПЛ.
Сведения о катастрофе были рассекречены приблизительно 25 лет спустя. Ежегодно во Владивостоке собираются выжившие члены экипажа затонувшей подлодки, чтобы почтить память погибших моряков. На могилах погибших моряков были установлены несколько бронзовых табличек